Ходжиакбар Шайхов. Глаза (повесть)

Категория: Узбекская современная проза Опубликовано: 14.09.2012

Ходжиакбар Шайхов (1945-2002)

ГЛАЗА

И сказал Удод: «Всякий, у кого есть сомнения, пусть спросит».
И тогда спросила одна птица: «О любимейшая из птиц! Все мы одного роду-племени. У всех у нас крылья и пернатый наряд. Но почему лишь тебе одному известны сокровенные тайны, а мы их не знаем? Поведай нам, откуда это различие, не скрывай ничего. Мы хотим знать причину».
И ответил Удод собравшимся перед ним птицам: «Это оттого, что удостоил меня своим взглядом царь Соломон. Создатель ниспослал на него свою милость, избрал своим пророком, наделил венцом, повелел править всем сущим на земле — джиннами и людьми, дикими зверями и птицами. И этот всемогущий венценосец осчастливил своим вниманием меня, недостойного. И крохотная корона на моей голове — знак высокой чести, которой я удостоен. Так знайте же: всякий, кого коснется взгляд чистого сердцем человека, проникается знанием сокровенных тайн, ибо взгляд такого человека способен даже прах превращать в сокровища».
Алишер Навои. «Язык птиц»

Эксперт-психолог Акмаль Ганиханов без стука открыл дверь в кабинет шефа.
— Вызывали, Анвар Саидович? — Кроме шефа, в комнате находились еще двое не знакомых Акмалю людей.— Может, попозже?
— Входите, Акмальбек,— Саидов оторвал взгляд от лежащей на столе бумаги.— Вы-то мне и нужны. Садитесь.
Он опять наклонился над бумагой и несколько минут сосредоточенно ее изучал. Трое молча ждали. Анвар Саидович закончил читать документ. Морщины на лбу исчезли, лицо приняло рассеянное выражение. «Дело, похоже, серьезное»,— отметил про себя Акмаль. Такое выражение лица у шефа возникало всякий раз, когда ему приходилось поручать сотрудникам отдела какое- нибудь особенно запутанное и головоломное дело.
— После операции «Трест» вам полагалось отдохнуть денек-другой.— Анвар Саидович виновато кашлянул и развел руками.— Но другого выхода у нас нет... Кстати, познакомьтесь — директор Института физических исследований Хасил Сафарбаевич Фазилов.
Коренастый смуглый мужчина лет пятидесяти пятиулыбнулся и чуть заметно кивнул. Серебристо-седые вьющиеся волосы красиво оттеняли высокий лоб.
— А это ученый секретарь Института товарищ Ту- раев.
«Он самый»,— только так можно было истолковать наклон всем корпусом, который проделал молодой человек с густыми сросшимися бровями.
— Дело в том, Акмальбек,— продолжал Анвар Саидович,— что в Институте совершено преступление... Возможно, преступление.
— Так будет точнее,— деликатно вставил Фазилов, глядя на Саидова поверх изящной оправы очков.— Простите, но доказательств у нас по существу никаких...
— Полностью согласен с профессором! — оживился ученый секретарь, перебегая глазами с одного на другого,— Вполне возможно, что никакого преступления и нет. Трудно сказать что-то определенное...
— Понятно,— мягко, но решительно прервал его Саидов и, едва сдерживая улыбку, взглянул на эксперта.— Думаю, и вы все поняли, Акмальбек. Не правда ли?
— Да, конечно,— усмехнулся Акмаль, но Саидов уже заговорил серьезным тоном:
— Руководство Института просит нас провести расследование. Дело запутанное и... деликатное. Двое ученых, ну, скажем, так: не сошлись характерами, и один подверг другого...— Саидов покосился на бумагу,— высокочастотному гамма-облучению. Я правильно произнес, профессор?
— Произнесли-то правильно,— директор опять смотрел на Саидова поверх щегольских очков.— Но это могло быть не обязательно гамма-излучение. С таким же успехом можно предположить и воздействие электромагнитных волн и просто потока электронов. Да там в заявлении все написано.
— Исчерпывающе,— уголки губ шефа опустились и вновь приняли обычное положение.— В общем, есть над чем поломать голову, Акмальбек. Начинайте.
«Ломать голову?» — едва не сорвалось с языка Гани- ханова, но он вовремя сдержался.
— Слушаюсь.— А про себя подумал: на этом деле действительно черт ногу сломит.
Штат лаборатории высокочастотных испытаний состоял из семи человек. Это были заведующий лабораторией, старший научный сотрудник и пять инженеров.
Отношения между заведующим и старшим оставляли желать лучшего. Инженеры держались обособленно. С начальством не конфликтовали. Между собой — тоже. Изучение личных дел сотрудников, на которое ушла большая часть дня, ничего существенного не дало: люди как люди. Специалисты своего дела.
Прокручивая все это в памяти по дороге в лабораторию, Акмаль безуспешно пытался нащупать хоть какую- нибудь зацепку: ее просто не было. Ничего такого, что могло бы вызвать хоть какое-то подозрение. Нелады между завом и эсэнэс (как мысленно назвал старшего научного сотрудника Акмаль)? Но где их не бывает? И, судя по всему, не так уж они далеко и зашли, чтобы толкнуть человека на преступление. Тогда что? Несчастный случай? Несоблюдение мер безопасности? Во всем этом предстояло разобраться на месте.
Лаборатория размещалась в трех расположенных подряд по коридору комнатах. Первую, как было уже известно Акмалю, занимали заведующий и эсэнэс. Две оставшиеся — инженеры.
Первая дверь оказалась запертой, и эксперт, независимо помахивая черным «дипломатом», вошел во вторую. Здесь двое молодых людей колдовали над полусобранной схемой какого-то устройства. Увлеченные своим делом, они едва ответили на приветствие Акмаля. Это было ему только на руку. Приглядевшись к работающим, он без труда опознал их по фотографиям в личных делах. Круглолицего крепыша с выразительными чертами звали ААухтаром Барноевым. Второй — блондин с роскошными «запорожскими» усами — был, наверняка, Юрий Харитонов.
Улучив момент, когда инженеры отвлеклись от работы, эксперт представился.
— Я племянник Джамшида-ака. Только что из Намангана приехал. Позвонил дяде с вокзала — дома никто трубку не берет. Значит, думаю, на работе. Вы мне его кабинет не покажете?
— Показать можно,— Мухтар оглядел гостя с головы до ног.— Отчего же не показать? Только вот, боюсь, бесполезно это.
— Бесполезно? Почему?
— В больнице Джамшид-ака.
— В больнице? — как можно натуральнее изумился Акмаль.— Что случилось?
— Ничего страшного.— Мухтар снова смерил его взглядом.— Приболел малость.
— В какой он больнице?
— В первой.
Второй инженер, не принимая участия в диалоге, продолжал задумчиво разглядывать схему.
— Провалиться мне, если не в магнитном усилителе дело,— изрек он наконец, досадливо морщась.— Мощности не хватает. Придется еще один искать.
Кажется, он только теперь по-настоящему осознал присутствие третьего лица.
— Да вы проходите, что в дверях стоять? Садитесь.
Акмаль опустился на стул, поставил «дипломат» рядом.
— Как раз этого я и опасался,— сокрушенно вздохнул Мухтар.— Представляешь себе, что значит второй усилитель монтировать? Весь корпус переделывать придется.
— Ну а что делать? Будем корпус менять.
Инженеры молча уставились друг на друга.
— С гостиницей устроились? — неожиданно обернулся к гостю Мухтар.
— Как раз об этом думаю,— Акмаль озабоченно потер щеку.— У дяди Джамшида, раз он в больнице, останавливаться неудобно. А в гостиницу у вас тут, наверное, проблема попасть. Столица.
— У меня переночуете,— решил Мухтар.— Квартира, правда, однокомнатная, зато раскладушки две.
Акмаль невольно улыбнулся. Импровизация шла как по маслу.
— Не стесню?
— Нисколько. Кстати, и ты, Юра, с нами идем. Время-то уже шесть. Все равно сегодня не закончим эту штуку. Приготовлю плов по-андижански — пальчики оближете. Поболтаем вволю. Уговорил?
Харитонов начал было отнекиваться, ссылаясь на то, что ему нужно взять книгу в библиотеке, но в конце концов не устоял и принялся собирать разбросанные по столу детали.
— Попробуем магнитный усилитель на транзисторы заменить,— сообщил он между делом.
— Опять к старому варианту? — возразил Мухтар.
— А как быть? Получится — значит, время сэкономим.
— Понятно. Все лучше, чем целиком установку переделывать.
— Умница,— уважительно покосился Харитонов.— На лету усек.
— Да ладно тебе! — отмахнулся Мухтар.— Собирайтесь, гость.
— Я готов.— Акмаль поднялся и взял в руки «дипломат».
Мухтар щелкнул ключом в замочной скважине и настежь распахнул дверь с ромбовидной номерной табличкой, на которой красовалась цифра 85.
— Прошу! — И посторонился, пропуская гостей в квартиру.— Будьте как у себя дома.
Квартира состояла из довольно просторной комнаты с лоджией и небольшой кухоньки. Зеленый линолеум на полу, салатных расцветок обои — на всем следы холостяцкого образа жизни.
— Извините за беспорядок,— Мухтар виновато развел руками.— Горим на работе. Бытом заниматься некогда. Но плов я вам смастерю за сорок минут. А вы пока в шахматишки сразитесь.
— Может, лучше тебе помочь? — предложил Юрий.
— Не надо,— откликнулся Мухтар уже из кухни.— У меня тут все приготовлено. Осталось в казан опустить.
Акмаль тем временем принялся расставлять фигуры на шахматной доске. Взглянул на Харитонова.
— Сыграем? В чемпионах, правда, никогда не числился, но кое-кого из тех, кто себя выше чемпионов мнит, случалось, обыгрывал.
— Тогда считайте, что вам повезло,— усмехнулся инженер.— Я себя и любителем-то назвать не решусь. Все как-то руки до шахмат не доходят. То ли дело Джам- шид-ака и Закир Кудратович!
— Закир Кудратович? — насторожился Акмаль.
— Старший научный сотрудник.
— Здорово играют?
— Мягко сказано,— Юрий опустился на стул.— Когда они в шахматы режутся, того и гляди доска вспыхнет! Громы и молнии!
— Интересно.— Акмаль расставил фигуры.— Начнем? Ваш ход.
— Начнем так начнем.— Юрий подвинул королевскую пешку.
— Обычно так играют те, у кого есть личные счеты.
— Пешкой? — спросил Харитонов.
«А парень себе на уме!» — отметил эксперт, повторяя ход белых.
— Я Джамшида-ака имел в виду.
— Так бы и говорили.— Юрий пошел конем.— Что ж, может, вы и правы. Отчасти.
Из кухни донеслось шипение раскаленного масла.
— В один из своих приездов в Наманган дядя жаловался на какого-то научного сотрудника...— «вспомнил» Акмаль.
— На Закира Кудратовича,— задумчиво разглядывая фигуры, кивнул инженер.— Больше не на кого.
— И чего людям не хватает? — эксперт вывел вперед ладью.— Будто тихо-мирно жить нельзя.
— Когда можно, а когда нельзя,— возразил Юрий.— У них, например, эта история давно тянется.
— Уж не с детства ли? — съехидничал Акмаль.
— С детства, не с детства...— инженер пошел ферзевой пешкой.— И вообще...
— Что «и вообще»?
Юрий поднял взгляд от шахматной доски.
— Давайте сменим тему разговора. От этого у нас и так у всех голова болит.
— В таком случае,— Акмаль взялся за ферзя,— вам шах, молодой человек.
— Пешка, похоже, тю-тю,— констатировал инженер без особого сожаления.— А, нет, можно спасти.
— Странно...
— Странно? — насторожился Юрий.
— Я не о шахматах. Странно, что я о родном дяде ничего толком не знаю. Кто у него друзья, кто враги.
— Так уж люди устроены,— вздохнул Харитонов,— Бок о бок, а друг друга не знают.
Вошел Мухтар с салатницей и пиалушками в руках. Сообщил, ставя посуду на стол:
— Плову еще минут двадцать стоять. Есть мыслишка: беленького по пиале для настроения. Как вы? — И, не дожидаясь ответа, достал из холодильника графин с белой жидкостью.
«Кумыс»,— решил эксперт и, не давая разговору изменить направления, пустил «пробный шар»:
— Всегда считал дядю положительным человеком...
Харитонов промолчал. «С тобой все ясно,— подумал
Акмаль.— Береженого бог бережет». Инженер защитил короля пешкой.
— Еще шах!
— Неужели мат? — в голосе Юрия было больше иронии, чем сожаления.
— Почти,— кивнул Акмаль.— Но не совсем.
— Думаю,— Мухтар сел за стол и принялся наливать в пиалушки из графина,— у вас нет оснований разочаровываться в своем дяде. I
— И я бы этого не хотел,— признался «племянник»,— да вот послушал Юрия: вражда, личные счеты... История, от которой у всех голова болит...
— Проиграл,— Харитонов отодвинул шахматы к краю стола.— Сдаюсь. А насчет Джамшида-ака вы зря. Враги у всех есть. И это в порядке вещей.— Он усмехнулся.— Чтобы друзей больше ценить. Ну, а если серьезно, то многое от самого человека зависит. От его отно-шения к друзьям и врагам.
— Сухие философствования,— притворно поморщился Мухтар и поднял пиалу.— В горле першит. Смазать надо.
Акмаль отхлебнул и вытаращил глаза.
— Молоко,— с довольным видом сообщил Мухтар.— Джамшид-ака других напитков не признает. И нас приучил.
— Молодцы! — от души восхитился эксперт.— А то «сухой закон», «сухой закон»! Зачем, когда молоко можно пить? И вкусно, и полезно!
— И психологически оправдано,— вставил Юрий.— Чокнулся, выпил — глядишь, и тонус вверх повело.
— Думаете, дядя Джамшид для того молоко и пьет? — хитро прищурился Акмаль.
— Для чего «для того»? — переспросил Мухтар.
— Чтобы с врагами на равных.
— Вряд ли. Нравится, вот и пьет. А насчет врагов... Закир Кудратович в виду имеется?
— Хотя бы и он. Что между ними происходит?
— На этот вопрос вам, пожалуй, никто не ответит.
— Вот и Юрий так считает. Почему?
— «Почему-почему»! — рассердился Мухтар.— Лично я не могу их отношения понять. Других понимаю, а их нет. И никто не поймет.
— Так уж и никто? — подзадорил Акмаль.
— Ладно вам,— вмешался Харитонов.— Софистику развели. Покопаться как следует — и все ясно станет.
— Правильно! — просиял Акмаль.
— В чем угодно, только не в этом,— продолжал упорствовать Мухтар.
— Ив этом тоже.— Юрий перевернул доску и принялся складывать в нее фигуры.— Ты вспомни, с чего у них сыр-бор начался?
— А тут и вспоминать нечего. С изобретения.
— Говори уж подробнее. Тут чужих нет. Да и Ак- мальджан должен всю правду знать.
— Подробнее. А что? Скажу.— Мухтар повернулся к Акмалю.— Лет десять назад Джамшид-ака изобрел способ получения алмазов искусственным путем...
— Рассказывать, так уж все по порядку,— перебил его Юрий и протянул пиалу.— Плесни-ка еще. А я Акмалю все как было растолкую. Плов не перестоит?
Мухтар взглянул на часы.
— Не перестоит.— И наполнил пиалушки.
— Шестнадцать лет назад Джамшид-ака окончил Бауманское училище в Москве, а Закир Кудратович — физфак Ташкентского университета, и под началом академика Арипова занялись проблемой вторичной эмиссии. Тогда-то впервые обнаружились у Джамшида-ака способности к теоретическим исследованиям, а у Закира Кудратовича — к испытательной работе. Любо-дорого было смотреть, как они вдвоем пахали. Новую идею обычно нащупывал Джамшид-ака. Высказывал ее Закиру Кудратовичу. Тот начинал с того, что камня на камне от идеи не оставлял. Начинался спор, да еще какой — вся лаборатория ходуном ходила!
А денька через два-три Закир Кудратович как ни в чем не бывало подходил к Джамшиду-ака и с ходу брал быка за рога: «Хочешь открыть новый способ получения монокристаллов, а при этом забываешь то-то и то-то. Теория, брат, теорией, а вот на практике...» Ну и дальше фейерверк практических предложений, с помощью которых идея Джамшида-ака перестает витать в облаках и прочно становится на ноги. Джамшид-ака поначалу возражал, но, поразмыслив, соглашался. Закир Кудратович за пару месяцев выдает генеральную схему, а уже мы сообща доводим ее до ума.
Вот это было содружество! Более десяти изобретений за какие-нибудь пять-шесть лет. Со стороны посмотреть— комар носу не подточит. Все правильно, все по закону, ни к чему не придерешься. Одно только маленькое «но»... Именно в это время пробежала между ними черная кошка. И, честно говоря, я Джамшида-ака понимаю. Несправедливо получилось. Идеи от начала до конца выдавал он, теоретическое обоснование полностью его. Закир Кудратович фактически по готовому работал. А изобретения оформлялись на двоих. Не так, скажешь?
— Так,— подтвердил Мухтар.— Только...
— Что «только»? — Юрий разошелся уже вовсю.--» Знаю, на что намекаешь. Разговоры, пересуды. А иначе и быть не могло. Человек у всех на виду паразитировал.
— Скажешь...— поморщился Мухтар.— Он ведь тоже не сложа руки сидел.
— Правильно. Но изобретения-то делал не он! Я против Закира Кудратовича ничего не имею. Он и организатор великолепный, и экспериментатор, и хозяйственник. Но не теоретик. А изобретения и открытия делают теоретики.
— А как тогда с Оппенгеймером быть?
— А никак! Там одно, здесь другое. Да он никогда не лез в теоретики.
— Ой ли?
— Плов перестоит,— напомнил Акмаль.
— Правда! — спохватился Мухтар, вскакивая из-за стола.— С этим Харитоновым вечно так. Заведется — не остановишь.
— Помочь? — предложил Акмаль, кивнув в сторону
кухни. ,
— Сидите, сам управлюсь.
— Вы о каких-то разговорах упоминали,— напомнил эксперт, когда Мухтар скрылся за дверью.
— А-а! Говорить противно! — отмахнулся инженер.— Сплетни, они ведь как снежный ком с горы. Не успеешь оглянуться — и уже не понять, где правда. Джамшид- ака вроде бы сказал, что не будь его, Закир Кудратович никогда выше рядового хозяйственника не поднялся бы. А тот в ответ: «Без меня Джамшид — пустопорожний мечтатель. Это я за него все делаю». Ну и дальше в геометрической прогрессии: «Закир — плагиатор, мои идеи крадет». «Джамшид ни одной свежей мысли не родил, давно известное повторяет. Это я из ничего что-то делаю. А он только и знает, что под авторскими свидетельствами подписи ставить». В общем, такое наворотили друг на друга, экскаваторами не разгрести. И ведь умные мужики. На людях ни слова лишнего. Только по делу. Корректно, без подковырок, не повышая голоса.
В конце рабочего дня обязательно партия в шахматы: смотрите, мол, прежде играли и теперь продолжаем. Хотя именно этого-то нм делать и не следовало.
— Почему? — быстро спросил эксперт.
— Выдают их шахматы. С головой выдают. Со стороны-то виднее. У Закира Кудратовича такая холодная ярость во взгляде... Кстати, вы в дурной глаз верите, Акмальджан?
Ответить эксперт не успел — в комнату вошел Мухтар с ляганом в руках, и головокружительный запах защекотал ноздри. Плов действительно удался на славу.