Олег Джурунцев (1944)

Категория: Русскоязычная поэзия Узбекистана Опубликовано: 05.09.2012

ДЖУРУНЦЕВ Олег Александрович родился в 1944 году в г. Ташкенте. В 1961 окончил школу рабочей молодежи и поступил в Ташавиатехникум. В 1964 году выехал по направлению ГУ ГВФ в город Термез.
В 1968 г. поступил в ТашГУ (ныне Национальный университет Республики Узбекистан имени Мирзо Улугбека) на вечернее отделение факультета журналистики.
Стихи Олега Джурунцева публиковались в республиканских газетах, в альманахе "Молодость" и журнале "Звезда Востока".

РЯБИНА - ГОРСТЯМИ ГОРОШИН...

АРХЕОЛОГИЯ

Слепая пыль библейского конца
укрыла всё дремотным одеялом,
и абрис вдохновенного лица
склонился над истории началом.

Кисть и скребок - рука дает руке,
и крошки глины, отпадая, вскроют
знакомый штрих трилиста в уголке
окаменевшей бляхи из-под Трои.

Ужели Рим ходил на этот холм?
Ужель потомки гордого Энея?..
И к горлу подступает счастья ком,
и руки - цвета глины - каменеют.

* * *

Декабрь месяц. Дождь и комары -
Ташкент в своем немыслимом соцветье:
полгода отопительной поры
в каком-то бесконечном бабьем лете.
Люблю тебя, азийская зима,
за зелень в обнаженных жилках веток,
за смутное томление ума
и ожиданье счастья без ответа.
Каким бы ни был ход текущих лет,
дождь в декабре искупит всё слезами.
Дождь! В декабре! Вы чувствуете сами,
что грусти этой - утешенья нет.

МАТЬ

Смотришь почти отчужденно,
будто не можешь понять -
твой ли еще я ребенок,
ты ли еще моя мать?
Серые дни зачастили,
белкой кружат в колесе:
матушка, милая, ты ли
гаснешь в увядшей красе?
Как это ты постарела?
Кто это отнял у нас
дней твоих знойную спелость,
блеск всепрощающих глаз?

* * *

Еще стихов дыханье не остыло,
еще мелькает образами мысль,
а ночь уже завесы опустила
и сон зовёт в заоблачную высь.
Перемешались меж собой стихии,
и вот уже почти не разберешь -
осколки ли от сна, мечты, стихи ли -
но снова лист и карандаш берешь.
Слова толпятся, рифмы в них игриво
выпячивают подходящий слог...
Так сохраняет ночь свои мотивы,
средь вымученных на бумаге строк.

МУСУЛЬМАНИН

Его седин не омрачится слава:
он аксакал - и этой бороды
не осквернит соблазнами отрава
мирских пороков или суеты.

Он прожил век: не важно, что в ошибках
и он тонул не раз, не три, не пять...
Он век свой прожил, и теперь улыбка
его седую украшает прядь.

Он молится о детях и о внуках:
Храни Аллах их души и покой -
я помыслами чист перед Тобой,
а за детей - даю тебе поруку.

* * *

Если мне и суждено
жить, как вольный ветер -
это только оттого,
что тебя не встретил...

* * *

Скворцы, воробьи и пороша
на фоне ветвей и домов;
рябина - горстями горошин
вселенский украсила кров.

Торжественна нынче природа:
Январь сединою потряс
и вот - в азиатской погоде
пороша устроила пляс.

Шаманство зимы городское
волнением душу томит,
и тайную страсть беспокоит
румянец девичьих ланит.

И бешено сердце стучится
природе в открытую дверь,
и счастье по капле сочится
на пухом укрытую твердь.

* * *

Как же мне не писать, если снова
за окном зеленеет листва,
и как будто из сердца хмельного
вышелестывает слова...
Наговорами манит, чертовка,
распаляя шальную мечту,
за которой, похоже, готов я
преступать за любую черту.
Как же мне не писать, если знаю,
что душа будет вечно искать
безнадежно желанного рая -
как же мне этих строк не писать?