Волшебный коврик. Сказочник Сабир Садыков. Перевел С. Паластров

В давние времена в старинном городе Нурабаде жили старик со старухой. Прожили они вдвоем долгую жизнь, а детей не имели. И только, когда мужу уже было за пятьдесят, а жене за сорок, у них, наконец, родился сын.

С рождением ребенка у стариков появились новые заботы и хлопоты. Надо было его накормить, напоить и спать уложить, надо было за ним ухаживать, нянчить его и лелеять. Словом, старик и старуха занялись воспитанием своего сына.

Время шло, мальчик подрастал. Когда он достиг школьного возраста, они отвели его к ученому домулле. Домулла стал обучать его чтению и письму. Каждый день утром, перекинув через плечо матерчатую сумку с книжкой, тетрадью и тростниковым пером, мальчик уходил к учителю, а в полдень возвращался домой.

Мальчик был способный, сообразительный, учился хорошо. Вскоре он постиг все тайны науки и стал самостоятельно читать разные книги, а если в книгах встречались непонятные ему слова и выражения, он получал разъяснения у своего домуллы или других знающих людей. Таким образом, когда ему исполнилось двадцать лет, он уже хорошо овладел наукой и стал образованным человеком.

Однажды юноша повстречался с одним стариком и долго беседовал с ним. Старик дал ему много советов и наставлений, объяснил ему значение тайных волшебных чудодейственных слов и заклинаний. На память он подарил юноше маленький коврик. Принимая подарок, юноша поблагодарил старика:

— Отец, спасибо. Коврик будет всегда напоминать мне о вас и о ваших мудрых наставлениях.

Тогда старик рассказал, что коврик отличается чудодейственной силой, и дал ему еще один совет:

— Теперь ты уже совсем большой, пора тебе жениться. Скажи своим родителям, пусть они тебя женят на царской дочери. Если они скажут, что найдут, мол, тебе другую невесту, ты не соглашайся. Скажи: нет, другую не хочу, сватайте дочь царя.

Юноша взял коврик и не успел глазом мигнуть, как старик исчез, будто его и не было...

Волшебный коврик отличался действительно чудесным свойством: стоило только захотеть, как он мог в один миг перенести человека куда угодно, в любую с трану. Для этого надо было усесться на нем и сказать:

— Коврик, коврик, окажи честь деду, взвейся вихрем, унеси меня скорее.

В то же мгновение коврик быстрее молнии поднимался на воздух и летел в любую страну или город в указанное место. Тогда достаточно было сказать: «О волшебный коврик, сделай одолжение, по веленью деда превратись в платочек!»

И ковер превращался в маленький платочек.

Расставшись со стариком, юноша не один раз проверил волшебную силу коврика и убедился, что старик сказал правду.

Вечером после ужина юноша сказал отцу и матери:

— Любимые, вы меня воспитали, вспоили, вскормили, и я стал уже взрослым человеком. Теперь у меня есть к вам большая просьба — жените меня.

— Хорошо, сынок,— отвечали ему старик и старуха.— Завтра поищем тебе невесту.

— Кого вы думаете посватать?

— Выберем тебе красивую воспитанную девушку из хорошей семьи знатного рода. Чья дочь окажется подходящей, ту и будем сватать.

— Нет,— возразил сын,— сватайте мне царскую дочь.

— Что ты говоришь, сынок? Мы ведь бедняки. Да разве мыслимое дело, чтобы я, бедный человек, стал царским сватом?! За свою дочь он потребует большой калым, а где мы возьмем такое богатство? Слава богу, ты у нас неглупый, сам понимаешь. А ну-ка, пораскинь умом, во что это станет!

— Я понимаю, отец, а вы все-таки посватайте царскую дочь. Посмотрим, что царь вам ответит. А там видно будет, что делать,— сказал юноша.

— Сынок, достаточно только заикнуться о сватовстве, и царь сейчас же позовет палачей.

— Вы не бойтесь, отец, пойдите да узнайте, что он скажет.

— Ну ладно, сынок,— согласился старик.

На другой день вечером сын спросил:

— Ну что, отец, вы ходили?

— Нет, сынок, побоялся я идти,— ответил старик.

И на второй день старик тоже не пошел, побоялся. Страшно было идти к царю. Наконец на третий день старик ни свет ни заря отправился во дворец. Он прошел в открытую калитку, подмел двор и вернулся домой. На другой день он опять пошел во дворец и стал подметать двор. Вдруг выскочили царские слуги, схватили старика и повели его к царю.

— Ты чего, старик? Зачем пришел? Что ты здесь делаешь?— грозно накинулся на него царь.

— О могучий властелин мира! Великий султан! Ваш ничтожный раб пришел служить и умереть рабом у ваших ног. У меня есть сын, ваш молодой смиренный раб. Хочу про... сить... пос... ва... тать... за него... вашу дочь...

Старик тут запнулся, сбился и так запутался, что не мог больше выговорить ни одного слова.

Царь впал в ярость. Лицо его перекосилось от гнева, глаза чуть не вылезли из орбит. Он крикнул:

— Палачей!

В один миг перед троном предстали сразу три палача. Низко поклонившись царю, они сказали в один голос:

— Мы разим словом и мечом. Пусть дрожат злодеи. Мечи у нас стальные. О властелин, какой злодей осмелился перечить вашей милости?! Где непокорный? Скажи, чей смертный час настал?

Грозно приказал царь:

— Возьмите этого старика. Пришел он за смертью в мой дворец. Задумал он царский двор мести! Приказываю за дерзость ему отрубить голову и выставить всем напоказ, пусть будет каждому урок — не задирать свой нос без меры.

Палачи схватили старика и потащили его к дверям.

У царя был очень мудрый визирь. Он попросил простить старику его проступок. Царь с криком набросился на визиря:

— Что ты хочешь сказать? Чтобы я отдал свою дочь за сына этого старого греховодника?

— О властелин мира!—сказал визирь, почтительно кланяясь.— Зачем же проливать кровь этого бедняги. Лучше поставьте ему какое-нибудь условие. Можно придумать что-нибудь потруднее. Тогда он сам больше сюда не явится.

— Ну тогда сам придумай для него условие, только трудное,— согласился царь.

Визирь остановил палачей, высвободил старика из их цепких рук и сказал ему:

— Отец, отправляйся-ка домой и скажи своему сыну, пусть он пойдет в кишлак Байткурган, что находится поблизости от города, в восточной стороне. На краю кишлака стоит большая хлебная печь, врытая в землю. В той печи живут старик со старухой. Выходят они оттуда только по очереди, да и то всегда в одинаковом халате. Пусть ваш сын разузнает, почему они живут в печи, а не в доме, как все честные люди, и почему они выходят всегда в одном и том же халате. Может быть, у них халаты одинаковые или у них только один халат на двоих. Если ваш сын все разузнает, тогда царь отдаст за него свою дочь.

Старик вернулся домой и рассказал все сыну.

На другой день утром юноша попросил отца и мать дать ему доброе напутствие и пожелать счастливого пути. Выйдя из дома, он развернул платочек и едва успел сказать заклинание, как волшебный коврик взвился на воздух и вмиг доставил его в кишлак Байткурган. Там действительно стояла большая печь.

Подойдя поближе, юноша сел напротив и стал поджидать. Около полудня из печи вылез белобородый старик в стареньком халате. Он сходил за нуждой, совершил омовение и опять залез в печь. Немного погодя из печи вылезла старуха. Она 'была в таком же халате, как и старик. Сделав все, что ей нужно, и совершив омовение, старуха опять залезла в печь.

Прошло еще часа три-четыре, а юноша все сидел на своем месте и ждал. Перед заходом солнца, когда пришло время, третьей молитвы, белобородый старик снова вышел из печи, совершил омовение и тем же путем вновь скрылся. После него вышла старуха по своим делам и опять исчезла.

На следующий день около полудня юноша опять сел напротив печи и стал смотреть. На этот раз, когда старик опять вышел наружу, к нему подошел юноша, почтительно поклонился и спросил его, почему они со старухой живут в хлебный печи и выходят в одном и том же халате.

— Оставь меня, сынок, в покое,— сказал белобородый старик,— не отрывай от дела. Нехорошо будет, если я из-за тебя пропущу молитву.

Однако юноша крепко уцепился за него и не отставал.

— Отец, вы должны сказать. Я не уйду, пока вы не скажете,— настаивал он.

Но старик не хотел говорить. Юноша продолжал настаивать. Видит старик, что юноша не отступает, думал-думал и, наконец, сказал:

— Если ты сумеешь выполнить мое условие, так и быть, скажу тебе, а если не сумеешь, то лучше не мучайся, не затрудняй ни себя, ни меня.

— Ну, скажите, какое у вас условие?— спросил юноша.

— Вот мое условие,— ответил старик.— В городе Карабулаке на кладбище есть маленькая лачуга. В ней живет сторож-старик. День и ночь он плачет. Пойди в тот город и спроси у старика, кто у него есть там, в этом городе, из родственников и почему он сам день и ночь плачет и чем он живет. Если ты обо всем этом узнаешь, только тогда и я открою тебе свою тайну.

Юноша сел на свой волшебный коврик и полетел в город Карабулак. Разыскав кладбище, он зашел к старику в лачугу и поздоровался. Старик вежливо пригласил его сесть и вопросительно посмотрел на него.

— Добро пожаловать, сынок,— сказал он.— Откуда вы прибыли и с какой целью?

— Я живу в городе Нурабаде. Услыхал я там про вас и приехал сюда, чтобы узнать, верно ли то, что мне сказали. Вы все время плачете. Почему? Я задам вам еще два-три вопроса и прошу вас ответить мне на них.

— Полно, сынок,— ответил старик,— оставь меня в покое, не мешай мне плакать. Не забивай мне голову своими вопросами. Они мне хорошо известны. Много таких, как ты, приходит ко мне, но ни один из них ничего не добился, все уходят от меня, ничего не узнав.

— Отец, не сравнивайте меня с другими. Я не уйду отсюда, пока не получу ответа,— повторил юноша.

Тогда старик, видя его упорство, сказал:

— Сынок, у меня есть условие. Если ты его выполнишь, тогда я отвечу тебе на все вопросы.

— Говорите, отец, я выполню!— сказал юноша.

— В городе Акбулаке живет один пекарь,— сказал старик.— У него в пекарне двадцать хлебных печей. Каждый день с утра дс обеда в них пекутся лепешки. Ни разу ни одной лепешки еще не было продано. После обеда в пекарне начинается уборка. Выносят все лепешки, испеченные с раннего утра до обеда, и грузят на арбы. Каждый день нагружают двадцать,-двадцать пять арб. Хозяин пекарни садится на первую арбу и приказывает трогаться в путь. За городом в двадцати верстах протекает большая река. Как только арбы подъезжают к реке, хозяин пекарни велит сбрасывать лепешки в воду. Разгрузив все арбы, он возвращается в город. Вот уже несколько лет пекарь занят только этим делом. В пекарне ежедневно работает семьдесят-восемьдесят мастеров, всем им платят жалование. На выпечку лепешек в день уходит не меньше ста мешков муки. Ты пойди в этот город и спроси у пекаря, какая ему польза выкидывать лепешки в реку.

Юноша расстелил коврик, сел на него и в один миг перелетел в город Акбулак. Разыскав пекарню, он сел в сторонке и стал наблюдать за работой пекарей. Мастера выпекли лепешки, погрузили их на арбы, хозяин сел на переднюю арбу, и весь караван поехал к реке. Юноша сел на последнюю арбу и тоже поехал со всеми вместе. Как только караван оказался на берегу реки, хозяин пекарни велел сбрасывать лепешки в воду.

На другой день утром юноша зашел в пекарню, смотрит — у двадцати печей суетятся мастера, пекут лепешки, а посередине на возвышении, покрытом большим красным ковром, облокотясь на пуховые подушки, сидит плотный пожилой человек лет пятидесяти. Это и был хозяин пекарни. Юноша поклонился, поднялся на возвышение и поздоровался с ним. Хозяин тотчас же пригласил его сесть и приказал подать чаю. Потом разломил на куски горячую лепешку и, пододвинув поднос к юноше, стал угощать его.

— Пожалуйте, гостем будете, отведайте чаю с горячей лепешкой.

— Я много слышал про вас в своем городе,— сказал юноша,— и приехал посмотреть своими глазами, чтобы убедиться, правда ли то, что про вас говорили. Теперь я вижу, что все это правда. Слыхал я, что вы уже двадцать пять лет занимаетесь этим делом. Скажите мне, где вы достаете столько денег и почему вы расточаете свое богатство, бросая его в реку?

— Эх, джигит,— сказал пекарь,— если вам нужны деньги, пожалуйста, берите, я дам сколько угодно. Может быть, вам нужно еще что-нибудь другое, скажите, я все сделаю, только про это дело даже не заикайтесь, не скажу.

— Послушайте, хозяин, я во что бы то ни стало решил узнать, но без вас, конечно, не могу сделать, так как ключ к достижению моей цели в ваших руках. Все будет зависеть от вашего ответа. Я надеюсь, что вы порадуете меня хорошим ответом.

Тогда хозяин пекарни сказал:

— У меня есть одно условие. Если вы его выполните, я вам скажу все, а если не выполните, то не пеняйте на меня.

— Скажите, что за условие?— спросил юноша.

— В городе Хоросане живет один шорник. За весь год работы он изготовляет всего-навсего одно только седло. Окончив свою работу, он продает седло за тысячу тенег. Покупатель дает ему деньги, берет седло и уходит. Шорник смотрит на деньги, и вдруг лицо его бледнеет, холодный пот выступает на лбу, глаза загораются огнем, он вскакивает и зовет покупателя назад, отбирает обратно седло и возвращает деньги. «Что случилось?»— спрашивает удивленный покупатель. «В одном месте есть недоделка»,— отвечает шорник. «Ну ладно, доделайте, а деньги пусть будут у вас». «Нет, не нужно»,— говорит мастер. Несет седло к себе и, положив на колоду, начинает рубить его топором и рубит до тех пор, пока от седла останутся щепки. Этот шорник работает целый год, чтобы сделать одно седло, а потом в одно мгновение уничтожает дело своих рук. Почему ему не жаль потраченного труда? Что за причина? Он ломает седло и снова делает, чтобы опять его сломать. Вот если бы вы отправились в Хоросан и узнали, в чем дело! Выяснили бы, почему он снова делает седло, ведь все равно его сломает.

Юноша распрощался с пекарем и ушел. Выйдя за город, он сел на волшебный коврик и в один миг перелетел в город Хоросан. Он пришел в мастерскую шорника как раз в тот момент, когда он сделал уже седло и занялся его отделкой. Через два дня седло было готово. Мастер рассматривал седло, любовался своим мастерством. Он был очень рад, что получилось такое красивое седло. Многие прохожие останавливались, чтобы осмотреть его и прицениться.

Около полудня явился какой-то байский сын и спросил:

— Послушайте, отец, сколько стоит ваше седло?

— Тысячу тенег.

— Это очень дорого!

— Если вы понимаете в хороших вещах, возьмете и за тысячу. А не возьмете, беда невелика, пусть лежит у меня.

— Уступите, скажите более подходящую цену,— настаивал байский сын.

— Цена окончательная. Если дорого, не берите,—сказал шорник.

Байский сын купил седло за тысячу серебряных монет. Отсчитав и уплатив деньги, он взял седло и ушел. Взяв деньги в руки, шорник сразу изменился в лице побледнел, вытаращил глаза, потом вскочил и громко позвал покупателя. Байский сын вернулся.

— Возьмите свои деньги, давайте мне седло!— сказал шорник.

— Почему?— удивился покупатель.

— В одном месте есть недоделка, надо поправить,— ответил мастер.

— Ну ладно, пусть деньги останутся у вас.

— Нет, возьмите,— возразил шорник.

Он забрал седло и унес его в мастерскую. Когда покупатель ушел, шорник схватил топор и разрубил седло на мелкие кусочки. А на другой день принялся делать новое седло.

Тогда юноша вошел к шорнику в мастерскую и после обычных приветствий сказал:

— Отец, я слышал обо всех ваших делах и не верил. Приехав сюда, я видел сам, как вы сделали седло, продали, забрали назад и тотчас же порубили его. Теперь вы снова делаете такое же седло. Придет день, когда вы опять его сломаете. Целый год вы трудились, неужели вам не жалко потраченного труда?

— Оставь меня в покое, сынок, не мешай мне работать!

— Нет, отец, я вас так не оставлю, вы мне скажете.

— У меня нет времени рассказывать об этом.

— Расскажите мне,— упрашивал юноша.

Видя, что юноша не отстает, мастер сказал:

— Я скажу только с одним условием. Надо разгадать одну тайну. Если ты сумеешь узнать?..

— Говорите, отец, я узнаю!—воскликнул юноша.

— Говорят, что в городе Ширабаде есть могучий царь по имени Санобар. Много лет тому назад ему понравилась маленькая девочка Гуль, лет пяти-шести, и он уговорил родителей отдать ему ее на воспитание. Приставил он к ней хороших мамок и нянек, словом, ничего не пожалел, чтобы воспитать Гуль, как принцессу. Наконец девочка подросла, достигла совершеннолетия, и царь женился на ней, устроив богатый свадебный пир. И вот спустя некоторое время повсюду пошли слухи, что царь Санобар посадил бедняжку Гуль в железную клетку. Почему он так ее мучает? Неужели нельзя было дать ей развод, отпустить ее домой к родителям? Вот, сынок, ты пойди в город Ширабад и разузнай эту тайну. Если узнаешь, то и я раскрою тебе свою тайну.

Юноша распрощался с шорником, вышел за город, сел на волшебный коврик и полетел в город Ширабад к царю Сано-бару. Спустившись на землю, юноша увидел перед собой высокую крепость. На стенах стояла грозная стража. Воины расхаживали взад и вперед с копьями на плечах, у каждого за спиной был лук и колчан со стрелами.

Юноша прожил в городе много дней, все ходил, присматривался, прислушивался, познакомился с жизнью горожан, рассмотрел, что хорошо, что плохо, а сам тем временем все думал, как ему пробраться во дворец к царю Санобару.

Однажды он познакомился с дворцовым поваром и с его помощью устроился учеником на царскую кухню. На кухне юноша работал с большим усердием, старался во все вникать и вскоре изучил поварское искус, ство. Он всегда старался хорошо выполнять все поручения, не отказывался ни от какой работы, готовил кушанья, колол дрова, носил воду, топил печи. Своей ловкостью, расторопностью и умением выполнять любую работу он заслужил любовь поваров. Вскоре его сделали помощником главного повара, готовившего кушанья самому царю Санобару, а когда ему случалось печь и варить самому, у него все выходило во много раз вкуснее, чем у самого повара. В конце концов старший повар поручал ему готовить кушанья, а сам только похаживал по кухне, наблюдая за работой.

Однажды старший повар уехал к родственникам на свадьбу, поручив юноше готовить для царя.

На другой день юноша показал все свое искусство. Точно зная час, когда надо подавать то или иное кушанье, он вовремя приготовил завтрак, обед и ужин. Каждое блюдо, поданное им к царскому столу, отличалось особым вкусом. Через день вернулся старший повар и сам приготовил все кушанья. После обеда царь Санобар вызвал его к себе и спросил:

— Кто вчера готовил завтрак, обед и ужин?

— Старший повар с перепугу не решился сказать правду.

— О властелин мира, я сам готовил все,— ответил он.

— Говори правду!

— Я сам варил,— упорствовал повар.

— Ты не лги, вчера был другой повар.

— О властелин мира, я скажу правду, только пощадите меня!— взмолился повар.

— Пощажу!— сказал царь.

— О государь! Вот уже год, как мы взяли на кухню одного юношу. Сейчас он работает у меня. Очень старательный юноша. Все умеет делать, всему научился.

— Он был твоим учеником, а теперь ты должен у него учиться. Он готовит кушанья лучше тебя. Приведи ко мне юношу,— сказал царь

Повар, согнувшись в поклоне, побежал на кухню.

— Ну, джигит,— сказал он,—тебе повезло, сам царь зовет тебя. Если он назначит тебя старшим поваром вместо меня, прошу не забывай маня. Все-таки ведь я тебя обучил поварскому искусству.

— Будьте спокойны, вы сделали мне много добра, я никогда этого не забуду,— успокоил повара юноша и пошел во дворец. Он прошел мимо грозной стражи, стоявшей у входа с копьями на плечах, мимо царских телохранителей, мимо суровых сотников и прочих военачальников и, смело шагая по роскошным коврам, наконец, предстал перед самим царем, Санобар сидел на троне в золотой короне, сверкавшей алмазами, рубинами и разными другими драгоценными камнями...

Юноша отвесил царю три земных поклона, поцеловал прах у подно-~ки трона и замер, опустив голову вниз.

— Это ты молодой повар?— спросил царь.

— Да, государь,— ответил юноша.

— У тебя есть родители?

— Есть, государь.

— Они старые?

— Да, уже состарились.

— Слышал я, что ты служишь нам усердно.

— Я только выполняю свои обязанности,— ответил юноша.

— Проси у меня что твоей душе угодно,—сказал царь.

— О государь, я еще молод, не испытал сладости жизни, чего мне желать?

— Проси, не скромничай. У каждого человека есть желания,— настаивал царь.

— Я очень молод и не гонюсь за богатством, но у меня есть одна просьба, если вам не трудно будет, расскажите мне об одном деле,— сказал юноша.

— О каком деле?—спросил царь.

— За что вы держите свою жену Гуль в клетке?

— Эй, парень!— рассердился царь,— зачем ты забиваешь себе голову такими мыслями? Проси что-нибудь из богатства.

— О государь,— воскликнул юноша...— У меня только это одно желание. Если вы сочтете нужным, соблаговолите рассказать мне об этом деле. Других желаний у меня нет. Одна только работа на вашей кухне для меня уже большое счастье!

Царь Санобар вызвал старшего есаула и приказал:

— Возьмите этого юношу и покажите ему дворец Назиданий.

Есаул повел юношу в сторону царского сада, утопавшего в зелени.

Всюду цвели пышные цветы; прыгая с ветки на ветку, порхали с веселым щебетаньем разные птицы; словно соревнуясь друг с другом, красивые попугаи старались подражать веселому пению птиц; ворковали горлицы, невидимые в темной зелени ветвей; на все лады звонко заливались соловьи. Так отрадно было слушать их приятное пение! Чувствовалось, словно радость жизни льется в сердце. Птицы были ручные. Они так привыкли к людям, что без боязни садились им на головы, на плечи. По арыкам, журча, бежали светлые струи прозрачной воды, и ласкающее слух журчание их сливалось с птичьим пением. В чистом воздухе разносился аромат цветов, яркая зелень тенистых деревьев приятно'ласкала взоры. Здесь можно было прекрасно отдохнуть и получить подлинный покой и наслаждение. И если бы принесли сюда даже умирающего человека, то и он сразу ожил бы, исцелился от недуга.

— Как хороша жизнь!—скачал есаул обращаясь к юноше.— Сметой, как красив этот сад! Погуляешь в этом саду один день — и сразу на пять лет помолодеешь.

Пройдя сад, они вошли в ворота дворца Назиданий. Тут юноша затрясся всем телом. С искаженным от ужаса лицом он смотрел по сторонам и не верил своим глазам: куда бы он ни кинул взор, всюду висели отрубленные головы. Боязливо озираясь, он спросил:

— Господин есаул, чьи это головы? Кто были эти люди? За что им отрезали головы и зачем повесили здесь?

— Это головы таких дураков, как ты,— отвечал есаул.— Войдешь только один раз в этот ужасный дворец — и сразу постареешь лет на десять. Эти головы не таких простых людей, как ты, а знатных вельмож, больших сановников, царевичей, беков. Они тоже, как и ты, хотели узнать, за что сидит в клетке жена царя. И все они остались без головы, а страшная тайна и по сей день остается нераскрытой. И если ты будешь настаивать, царь Санобар тебе расскажет все, но как только кончит свой рассказ, сейчас же палач отрубит тебе голову и повесит ее здесь.— И есаул показал рукой на ряды голов.— Царь послал тебя сюда затем, чтобы ты своими глазами увидел, что тебя ожидает. «Пусть посмотрит и откажется от своего намерения, зачем же ему погибать понапрасну».

Выйдя из ужасного дворца Назиданий, юноша в сопровождений есаула тем же путем через чудесный царский сад вернулся во дворец к царю Санобару и молча остановился перед ним в почтительной позе.

— Мне жаль тебя, юноша,— сказал царь.— Ты молод, напрасно погибнешь. Не делай этого, откажись, проси у меня богатства!

Но сколько Санобар ни советовал, ни уговаривал, юноша упорно стоял на своем.

— О властелин мира!— возразил он,— Если вы не хотите рассказывать, не говорите. Но я у вас больше ничего просить не буду.

Царь не стал больше уговаривать юношу и сказал:

— Я тебе дал обещание и его выполню. Ты имеешь право просить у меня что угодно, но только одну какую-нибудь вещь. Если пожелаешь, я дам тебе даже половину своего царства. Если же ты хочешь узнать историю Гуль, я расскажу, но тогда сейчас же тебе здесь, на этом месте, отрубят голову. Дело твое, хочешь умереть — умирай, лишь бы моя тайна не разнеслась по всему свету!

— Я согласен на ваше условие,— твердо заявил юноша,— но только прошу исполнить мою просьбу. Как только кончите свой рассказ, дайте мне небольшой срок, чтобы я успел выпить пиалу горячего чая. И тогда можете снять мою голову.

Царь Санобар согласился и стал рассказывать:

— Я ослеплен был красотой Гуль, когда ей было всего семь лет. Тогда я уговорил ее родителей отдать мне девочку на воспитание. По моему приказанию ее обучали лучшие учительницы. Когда она выросла и достигла совершеннолетия, я женился на ней. Свадебный пир продолжался сорок дней и сорок ночей, веселился весь народ, угощался весь город. Я очень любил Гуль и большую часть времени проводил с ней. В дни, когда я, занятый делами государства, не мог ее увидеть, я места себе не находил и просто с ума сходил от тоски. Даже на охоту я всегда выезжал вместе с ней. Так прошло три года со дня нашей свадьбы. Уменя было два коня, которых я держал специально для того, чтобы выезжать с Гуль вместе на охоту. Собираясь однажды охотиться, я накануне зашел в конюшню посмотреть коней. Смотрю—хони почему-то похудели, шерсть на них взлохмачена, вид усталый. Я вызвал конюха и отругал его: «Ты что же это, негодяй, говорю, не смотришь за конями? Почему они так похудели? Почему у них такой вид?» А он так спокойно отвечает мне: «О государь! Как же им не похудеть? Каждый день вы ездите на них». «Кто же это на них ездит, кроме меня?»— крикнул я. «Да ведь сами же вы изволите ездить. Каждую ночь приходите, велите седлать и уезжаете»,— отвечает мне конюх. «Ты лжешь, дурак!—крикнул я в гневе.— Не мели языком!» «Сами же вы приказали: «Седлай по очереди, одну ночь этого, а на другую ночь другого». Вы приходите каждую ночь, я седлаю вам коня, вы садитесь верхом и уезжаете, а перед утром возвращаетесь назад. Так чего же вы еще меня спрашиваете?»—говорил перепуганный конюх. Я был поражен. Подумав немного, я приказал конюху: «Сегодня оседлай обоих коней! Как только тот человек уедет на одном из коней, ты разбуди меня». Утром я проснулся, смотрю — уже светло, лежу я в своей постели. Встал и пошел в конюшню. «Ты почему не разбудил меня?»— спросил я конюха. «Государь, я приходил будить, стучал-стучал, а вы не проснулись. Вы очень крепко спали. Я и ногами бил в дверь, но вы так и не проснулись»,— ответил конюх. «Ну, сегодня уж ты разбуди меня во что бы то ни стало», — сказал я ему. Ночью конюх выломал дверь в мою спальню, поднял меня, и только тогда я проснулся. В этот момент с моей груди скатилась какая-то круглая бусинка величиной с ноготь большого пальца. Я поднял ее с полу и положил себе в карман. Вскочив на коня, я спросил конюха, в какую сторону отправился неизвестный, и поскакал вдогонку. Ночь была лунная. Увидев впереди всадника, выехавшего раньше меня, я натянул поводья и, замедлив бег коня, поехал за ним по следам. Мы ехали по дороге на запад от города. В этой стороне есть мой загородный сад. И сейчас всадник держал путь как раз к этому саду. Неизвестный въехал в ворота сада, привязал коня и направился в гостиную. Тут только я увидел, что это была моя жена Гуль. Я тоже привязал коня и побежал вслед за ней. Для охраны сада я держал там сорок рабов-негров во главе с их начальником Кахратоном. В большой михманхане сидели сорок рабов, на почетном месте восседал Кахратон. Когда я их увидел, они разливали в глиняные чаши вино. Как только Гуль вошла в михманхану, Кахратон заорал на нее и обругал площадной руганью. «Я еле-еле усыпила Санобара,— оправдывалась Гуль умоляющим голосом.— И сейчас боюсь: мне казалось, что кто-то ехал за мной следом». «Если ты положила ему на грудь волшебную бусину, которую я тебе дал, тогда хоть режь его на куски, он ни за что не проснется,—с усмешкой сказал Кахратон.— Садись, наливай вино!» «Почему-то сегодня душа у меня неспокойна. Я так боюсь. А вдруг Санобар приедет сюда!»—сказала Гуль. «Наливай, говорю тебе!— крикнул Кахратон.— Если приедет твой Санобар, пусть у него не одна душа, а даже тысяча, все равно я его в живых не оставлю! Пусть только явится — тут ему и конец! А уж если сам приедет за своей смертью, значит, это рок его загнал сюда!» — бахвалился Кахратон. Но Гуль все говорила: «Богатырь мой, боюсь я!» «Садись, я тебе говорю! Наливай вина себе и мне, и всем!» Гуль прошла на почетное место, села рядом с Кахратоном, налила в чаши вина, потом, жеманясь и кокетничая, стала подавать чаши сначала ему, а затем всем рабам. Я был наготове и с обнаженным мечом стоял у входа в михманхану, сгорая от нетерпения поскорей расправиться с презренными. «Я боюсь чего-то сегодня»,— то и дело говорила Гуль. Тогда Кахратон приказал одному из рабов: «Выйди во двор и посмотри везде, успокой ее!» Сторож вышел в переднюю и, открыв дверь во двор, высунул голову. Я тотчас же ударом меча снес ему голову с плеч. Видя, что раб не возвращается, Гуль еще больше испугалась. «Смотри, он все еще не вернулся»,—сказала она. Чтобы успокоить ее, Кахратон послал второго раба. Ему я тоже отрубил голову. Затем вышел третий сторож, за ним четвертый, пятый. Срубив голову одному, я стоял с мечом наготове, ожидая следующего. Так одного за другим я убил сорок рабов. В гостиной остались только Кахратон и Гуль. Теперь уж не только Гуль, но и Кахратон понял, что я стою за дверью, и он закричал: «Ну, Санобар, где ты там? Входи! Попробую-ка я испытать свое счастье!» Я открыл дверь, вошел в михманхану, и мы с ним схватились. Схватка была жестокая, не на жизнь, а на смерть. То я наступал и загонял его в угол, то он, обрушиваясь со всей яростью, отгонял меня к двери. Наконец, .улучив момент, я ловким ударом снес ему голову. Покончив с Кахратаном, я забрал Гуль, привез в город и посадил ее в железную клетку. Вот в этом вся и причина, почему я держу свою жену в железкой клетке. Ну, теперь распрощайся с белым светом, сейчас я позову палача!— закончил свой рассказ царь Санобар.

Юноша встал и поклонился:

— О государь, велите подать чаю.

— Хорошо.

Юноша вынул из кармана платочек, встряхнул его и, когда он превратился в коврик, тотчас же уселся на него. В этот момент в дверях показался служитель с чайником чаю и пиалой на подносе, а за ним следовала грозная стража во главе с. палачом. Юноша быстро произнес заклинание:

— О милый коврик, из уважения к благородному отцу, доставь меня немедленно в город Хоросан к шорнику!

Коврик поднялся, вылетел в окно, взвился на воздух и вмиг исчез с глаз царя, палача и стражи, разинувших рты от удивления.

Опустившись на землю вблизи городских ворот, юноша произнес слова заклинания, и коврик превратился в платочек. Положив его в карман, он пошел к шорнику.

— Здравствуйте!— сказал он, войдя в мастерскую.

Шорник усадил его, расстелил перед ним дастархан, положил ле-»Тешки, сласти, вскипятил и заварил чай. Юноша рассказал шорнику, что произошло с женой царя Санобара, как царь посадил ее в железную клетку и до сих пор держит ее там взаперти.

— Слушай, сынок, как же ты спасся, вырвался из рук царя Санобара? Говорят, что он никого ие посвящает в свою тайну, а если кому-нибудь расскажет, то тут же велит своим палачам отрубить голову тому, кто услышал.

— Отец, я выполнил ваше условие и давайте не будем говорить о том, как я вырвался из рук палачей царя Санобара, да и какое теперь мне и вам дело до Санобара. Расскажите же, почему вы ломаете свои седла,— сказал юноша.

— Ладно, сынок, расскажу, теперь уж некуда деваться. Сегодня ты мой гость. Оставайся здесь, заночуешь у меня. Посидим, побеседуем. Так и быть, поделюсь уж я с тобой своим горем,— сказал шорник и повел юношу в свой дом. Вечером после ужина, за чашкой чаю, шорник приступил к рассказу.

— Меня не зря называют шорником: шорное дело — моя профессия. Этому ремеслу обучил меня отец. Когда отец и мать умерли, я остался один с младшей сестренкой. Сестра выполняла домашние работы, а я занимался шорным делом и этим зарабатывал себе на пропитание. Так мы прожили три года после смерти родителей. Однажды вечером прихожу я с работы домой, смотрю —двор полон молодых людей, красивых, стройных, разодетых по-праздничному. Очень я удивился и поспешил во внутренний двор, смотрю — а там полным-полно женщин. Разыскал я среди них мою сестру и спрашиваю: «Что случилось? Откуда пришли эти люди?» «Они пришли на свадьбу»,— ответила сестра. «На какую свадьбу? Кто женится?» — удивился я, «На вашу свадьбу, вас сегодня женят». «Кто меня женит?» «Идите-ка сюда»,— сказала сестра и повела меня в дальнюю комнату. Я пошел за ней. Там она заставила меня переодеться в новую праздничную одежду. Я умылся, нарядился во все новое. Потом женщины повели меня в другую комнату, красиво убранную. Они подвели меня к пологу, подтолкнули меня, и я очутился за пологом один на один со своей невестой. Я остановился как вкопанный и не мог отвести от нее глаз. Никогда еще в жизни я не видел такой красавицы. У меня нет слов, я не в силах описать ее красоту. Я не верил своим глазам. «Неужели есть на свете такие красивые девушки?»—подумал я. Но думать было некогда, время шло, свадебные церемонии выполнялись согласно установленному обряду, гости угощались, веселились. Но вот шум стал затихать, гости постепенно расходились по домам, и вскоре мы остались одни. И с тех пор мы зажили вдвоем с молодой женой. Жили мы очень хорошо. Через год жена родила сына. Мы с женой были так рады, не знали, куда положить младенца, и все носили его на руках, забавляли и не могли наглядеться. Нашей хорошей жизни могли только позавидовать. В доме у нас было полное благополучие. Мы никогда не ссорились, не скандалили. Когда нашему сыночку исполнилось два года, жена родила второго сына. Спустя два года как-то мы с женой поспорили из-за пустяка. Я разозлился, ударил ее по щеке и ушел из дома. Вечером прихожу домой, смотрю — во дворе никого нет и в доме пусто и тихо. Сестра сидит в углу комнаты и плачет. «Что случилось? Почему ты плачешь? Где жена? Где дети? Почему в доме никого нет?» — с тревогой спросил я. «Ах, милый братец, зачем вы ее ударили? Она ушла вместе с детьми...» «Куда ушла?» «Откуда пришла, туда и ушла»,— ответила сестра и зарыдала сильнее прежнего. Я кинулся на розыски. Бегал везде и всюду, спрашивал одного соседа, другого, третьего — никто не видел, никто ничего не знал. Так несколько дней подряд я разыскивал пропавшую жену и детей. Сначала обегал весь квартал, потом другие, соседние, спрашивал аксакалов, ходил в канцелярию градоначальника, к есаулу и другим сановникам, спрашивал у всех чиновников, но никто ничего не мог мне сказать. Жена с детьми как в воду канули. Я искал-искал, ждал-ждал, но не дождался, их и по сей день все нет... И с тех пор, чтобы чем-нибудь утешить себя, как-нибудь скоротать мои дни в одиночестве, я делаю седла, работаю в мастерской с утра до вечера. Но как только продам седло и получу за негр деньги, в тот же миг вспоминаю жену и детей, перед моими глазами проходят незабываемые картины счастливой семейной жизни, и я терзаюсь оттого, что навсегда теперь померкла радость тех дней, когда мы вместе с молодой женой любовались и не могли наглядеться на своих сыновей. На сердце жгучая, нестерпимая боль, словно кто-то разбередил мне старую рану и посыпал солью, сил нет терпеть, я возвращаю деньги, как безумный, хватаю топор и начинаю рубить седло, рублю до тех пор, пока от него не останутся мелкие кусочки. А когда остываю и немного успокаиваюсь, снова начинаю делать седло, чтобы как-нибудь забыться, иначе без дела я совсем пропаду с тоски.

На этом шорник закончил рассказ о своих злоключениях. Распрощавшись с шорником, юноша вышел за город, сел на волшебный коврик и в один миг перелетел в город Акбулак. Не теряя времени, он пошел к пекарю. Тот, как обычно, находился в своей пекарне, наблюдая за выпечкой лепешек. Юноша поздоровался с ним и сказал, что был в городе Хоросане и видел шорника. Пекарь пригласил его к себе, усадил за дастархан. Сидя за чашкой чаю, юноша рассказал о злоключениях шорника. Выслушав его рассказ, пекарь спросил:

— Как же это, братец, удалось вам все разузнать, смягчить сердце гордого человека? Говорят, что он очень упрям, молчалив и никому не рассказывал про свою тайну.

— И все же я заставил его рассказать,— ответил юноша.— А теперь вы расскажите про себя.

Делать нечего, пришлось пекарю рассказать свою историю.

— Мой отец жил очень бедно,— начал он свой рассказ.— Жить было тяжело, мы с трудом добывали кусок хлеба. Когда отец умер, в доме ничего не осталось — ни денег, ни вещей. Из-за нищеты и нужды не пришлось мне обучиться никакому ремеслу и потому ничего не осталось делать, как ходить на поденную черную работу. Однажды рано утром я ждал на базаре вместе с другими поденщиками, надеясь, что кто-нибудь наймет меня на работу. Вдруг к нам подъехал сын купца на вороном коне с белой меткой на лбу. Сын купца был в новом бархатном халате, подпоясанном золотым поясом, на голове у него была шапка куньего меха, на ногах — добротные сапоги. Сбруя коня сверкала золотом, серебром и драгоценными камнями. Остановив коня и встав в стременах, байбача крикнул: «Эй, мне нужен работник на целый год. Работа не трудная: одиннадцать месяцев я его буду кормить и сам ухаживать, и только последний, двенадцатый, месяц он будет работать на меня. Есть такой человек? Кто согласен?» Я быстро подошел к сыну купца и сказал: «Вот я пойду, хозяин!» Посмотрел он мне в лицо и сказал: «Ну, идем!» Он тронул коня и поехал вперед, а я поспешил за ним. По дороге он расспрашивал меня обо всем и, узнав, что я постоянно занят трудом, как видно, остался доволен мной. Но вот он остановился перед большим домом, слез с коня и вошел во двор, а я за ним следом. Хозяин отвел коня в конюшню и привязал его, а потом повел меня в дом. Мы вошли в большую михманхану. «Вот ваша комната, здесь вы будете жить,— сказал мне сын купца. — Утром молочный, чай, в обед плов, вечером похлебка. Лежите, отдыхайте, кушайте досыта». Тут же он расстелил дастархан с угощением и принес мне большую чашку молочного чая со сливочным маслом, а сам ушел. Я поел, напился досыта, потом убрал дастархан и стал ждать, думая, вот сейчас придет хозяин и даст мне какую-нибудь работу, но он не приходил до самого обеда. В полдень сын купца принес целое блюдо плова и поставил передо мной, а сам ушел и до вечера не показывался. Вечером он вынес мне две лепешки и полную миску похлебки. Я наелся до отвала и лег спать. Так проходили дни за днями, месяцы за месяцами. Одиннадцать месяцев кормил меня хозяин, но никакой работы не давал, и я жил припеваючи. В первый же день двенадцатого месяца рано утром хозяин вошел в михманхану и сказал: «Ну, теперь пришло время вам работать. Вставайте, идите во двор и запрягайте лошадь в арбу». Я запряг лошадь, мы положили на арбу кошму, подстилки, посуду, большой бурдюк. Хозяин сел на арбу, а мне приказал: «Садитесь на лошадь и погоняйте». Вскоре мы миновали городские ворота и поехали по большой дороге. Проехав половину дневного перехода, мы очутились на берегу моря. Хозяин велел распрягать. Я развязал ремни, приподнял оглобли, вывел лошадь и привязал к торчавшему из земли колу. Потом развернул кошму, постелил подстилки для хозяина на кошме и для себя — подальше от него, на краю, перенес с арбы все вещи. Там же на берегу, оказывается, был старый очаг. Я развел огонь, повесил котел и стал готовить плов. Когда плов был готов, хозяин сам наложил полную касу и, подав мне, сказал: «Кушайте!» Ничего не подозревая, я сел на подстилку и стал есть. Хозяин любезно потчевал меня, все время приговаривая: «Кушайте, кушайте!» Я тоже из вежливости говорил ему сначала: «Да вы сами-то кушайте! Кушайте!» Но тут я потерял сознание и больше ничего не помню. Очнулся я — и чувствую, что задыхаюсь без воздуха, что-то сильно сжимает все мое тело. Тогда я начал барахтаться, понатужился — вдруг что-то лопнуло, и голова моя высунулась наружу. Тут я увидел, что сижу в бурдюке. Глотнув свежего воздуха, я изловчился и кое-как вылез из бурдюка. Смотрю — бурдюк лежит на берегу, позади меня плещут волны. Только тогда я понял, что сын купца обкормил меня каким-то зельем, засунул в бурдюк и бросил в море. Сколько времени меня носили волны, я не знал. Но делать было нечего. Огляделся я и увидел, что вокруг сверкают на солнце всевозможные драгоценные камни, которыми был усыпан весь берег. Я начал собирать их и складывать в бурдюк. Набрав полный бурдюк, я крепко завязал его бечевкой, потом набил себе карманы крупными алмазами, рубинами и другими драгоценными камнями. Вдруг в небе показалась огромная птица. Покружилась она над моей головой, спустилась на берег, схватила бурдюк, быстро поднялась на воздух и улетела, а я остался один на пустынном берегу. Потянулись бесконечные дни одиночества. Чтобы не умереть от голода, я ловил рыбу. Очистив ее от внутренностей и чешуи, я клал ее на солнцепеке и оставлял лежать на раскаленных камнях. Запеченная таким образом рыба казалась мне очень вкусной. Так провел я шесть дней и шесть ночей. Казалось мне, что нет и не будет конца моим мучениям. Лег я на берегу и горько заплакал. Ночь спустилась на землю, и не помню, как я забылся и заснул. Сплю и вижу во сне, как будто ко мне подошел седовласый старик с белой бородой и приветливой улыбкой на благородном лице. Посмотрел он на меня так ласково и сказал: «Вставай, сынок, не плачь, переходи на тот берег вон через тот мост!» Я вскочил, посмотрел в ту сторону, вижу: действительно, стоит мост. Был он бесконечно длинный. С большими трудностями, еле-еле передвигая ноги, шел я по мосту и, наконец, перешел на другой берег. Оглянулся я назад, смотрю — мост обвалился в воду и обратился в рыбу, а рыба юркнула в глубину и уплыла. И вот тогда я решил: «Если будет мне в жизни счастье и удача, если я когда-нибудь разбогатею, то все добытое богатство отдам рыбам!» Переночевав на берегу, я тотчас же отправился в город. Здесь от людей я узнал, что мой хозяин каждый год пускал плавать по морю таких же бедняков, как я. Очутившись на другом берегу, работник набирал полный бурдюк драгоценных камней, прилетала огромная птица и улетала с ним на другой берег. Там уже поджидал ее хозяин. Погрузив брошенный птицей бурдюк на арбу, он увозил его домой. Добравшись до города, я продал один из алмазов, купил себе новую одежду и переоделся. «Ну, теперь меня никто не узнает»,— подумал я, пошел в караван-сарай и переночевал там. На другой день утром я пошел на базар и стал прохаживаться среди толпы поденщиков, поджидая, что, может быть, появится сын купца нанимать нового работника. Так прошло пять дней. На пятый день приехал сын купца на том же вороном коне в дорогой сбруе, а сам в дорогой бархатной шубе, в куньей шапке и в новых сапогах. Так же, как в и прошлом году, он сказал, что ему нужен работник. «Я пойду!»—вызвался я. Он очень долго рассматривал меня, но так и не узнал Приехав домой, он поместил меня в той же михманхане, и я опять зажил по-прежнему. Наконец настал день выезда. Я запряг лошадь в арбу, и мы поехали на берег моря. Как и в прошлом году, я распряг лошадь, привязал ее к колу, расстелил кошму, подстилки. Хозяин приказал мне готовить плов. Но на этот раз я перехитрил сына купца, и ему не удалось обмануть меня. Когда плов был готов, я сам подсыпал ему сонного зелья, которым запасся в городе. Хозяин сидел мрачный, молчал и ел мало. Я же все время угощал его и все приговаривал: «Кушайте, кушайте!» А он еле-еле подносил плов ко рту, и не успел я оглянуться, как он уже лишился чувств. Я затолкал его в бурдюк, крепко завязал бечевкой и сбросил в море. К вечеру следующего дня перед закатом солнца прилетела птица и принесла бурдюк с драгоценностями. Я положил его на арбу и вернулся в город. Подъехал я. к дому сына купца, открыл ворота, выпряг лошадь среди дворца, привязал её, снял с арбы все вещи, а сам скорее бегом в ичкари. Постучал в калитку, слышу — из-за перегородки женский голос: «Кто там?» «Послушайте меня»,—говорю я. «Кто вы такой? Что вам нужно?» «Не бойтесь, это я, ваш работник. Вот уже два года, как работаю у вас, живу в вашей михманхане. В прошлом году я попал в беду, бросил меня хозяин в море. ПодуI я: «Ну, пришел мой конец!» Оказывается, нет, аллах миловал, поплавал я в море и вернулся назад жив и невредим. А в этом году опять пришел к вам на работу. Но теперь хозяину не удалось расправиться со мной. На этот раз я сам бросил его в море. Теперь я сам буду хозяином этого дома и всех его богатств. Ваш муж погубил столько бедняков. Знайте же, что если я пойду к казию или хакиму и подам на вас жалобу, вас казнят, так как вы все знали и прикрывали его. А если согласны быть моей женой, то оставайтесь в доме, будете хозяйкой. Если не согласны, го можете идти на все четыре стороны. Даю вам пять дней сроку, подумайте хорошенько». Хозяйка ответила: «Ладно, я подумаю. Только не делайте меня соучастницей преступлений моего мужа. Вы сами знаете, что может сделать женщина. Ее дело выполнять все приказы мужа, делать все, что он скажет». Дни шли за днями. Я жил по-прежнему в своей михманхане. На мое предложение хозяйка ответила согласием, и мы зажили как муж и жена. Она повела меня в подвал и показала несметные богатства, накопленные ее мужем: алмазы, рубины, изумруды. «Куда , мне девать столько богатства? Для чего я буду хранить и держать его под спудом?»— думал я. Вспомнив свое обещание, я построил вот эту пекарню и каждый день кормлю рыб лепешками. Этого нескончаемого богатства хватит не только мне, но и моему сыну, и внукам, да еще останется и для следующих поколений. Сейчас у меня есть уже двое детей, сын и дочь...

На этом пекарь закончил рассказ о своих приключениях.

Юноша распрощался с гостеприимным хозяином, сел на волшебный коврик и полетел в город Карабулак.

Пришел он к кладбищенскому сторожу и рассказал ему все, что узнал о пекаре.

Выслушав его рассказ, старик сказал:

— Ну, сынок, все-таки ты добился своего, заставляешь меня раскрыть свою тайну. Придется мне теперь рассказывать историю моей жизни. Не думай, что я всегда был сторожем на этом кладбище, нет, я купец и раньше всегда торговал разными товарами. Я отправился в дальние страны, разъезжал по. городам, продавал и покупал, покупал опять продавал, и, таким образом, иногда мое путешествие затягивалось на пять-шесть лет. Однажды выехал я с караваном в один из ближних городов. Пробыв там около года, я получил из дома известие, что жена моя родила дочь. Я был очень рад, что жена благополучно разрешилась от бремени, поспешно закончил свои дела и вернулся домой. Мы с женой не могли наглядеться на малютку и берегли ее как зеницу ока. Но все же на сороковой днь со дня рождения она заболела, все тело ее покрылось язвами. День ото дня здоровье дочери ухудшалось, раны не заживали, а наоборот, появлялись все новые. Мы лечили, но никакие лекарства не действовали. Куда только не ходила жена, кому только не показывала больную дочку: и табибам, и лекарям-хирургам, и знахарям- заклинателям, и ворожеям-гадальщицам, даже ишану. Что только они не делали: и заклинали, и читали заговоры, и дули на нее, чтобы изгнать нечистую силу, и читали над ней молитвы — но ничто не помогало. Мы с женой измучились, лишились радости и веселья. Кого бы мы ни встречали, мы каждого спрашивали: не знаете ли вы хорошего лекаря или знахаря? Так день за днем, месяц за месяцем незаметно проходили годы. Дочь наша, как ни болела, а все же выросла, и ей исполнилось семнадцать лет. Однажды в одну из пятниц родственники пригласили меня на свадьбу. Возвращался я через.кладбище, чтобы скорей попасть домой. Иду пэ тропинке, смотрю — около одной могилы лежит череп. Я нагнулся, чтобы рассмотреть, и вижу на лобовой кости надпись: «Эта голова убьет-четырнадцать человек». Я взял в руки череп и подумал: «Как же этот высохший череп может убить четырнадцать человек?» Потом сунул череп за пазуху и пошел домой. Дома я дал череп жене и сказал: «На-ка, возьми череп, истолки его в ступке в мелкий порошок, положи в мешочек и завяжи его». Жена пошла за ступкой. «А ведь жена может испугаться»,— подумал я, взял молоток и разбил череп на мелкие кусочки, а когда она вернулась, сам положил кости в ступку. Жена истолкла кости, высыпала порошок в мешочек и спрятала в сундук. Вскоре купцы нашего города, собравшись с товарами в дальнюю страну, предложили мне ехать с ними. Подумав немного я согласился и, распрощавшись с женой и дочерью, отправился в путь. Долго мы ехали со своим караваном и много проехали, наконец, добрались до одного большого города. Поторговав там несколько недель, мы поехали по другим городам. Продавали и покупали, покупали и опять продавали, переезжая из города в город, и так проездили много лет. Мы часто вспоминали о своем городе, каждый из нас думал о своей семье, но никто не знал, что дома делается. Узнать было не от кого, расспросить было некого. Между тем после моего отъезда в моем доме произошли удивительные дела. Однажды жена открыла сундук и стала перебирать мои вещи. Ей казалось, что на душе станет легче, когда она будет рассматривать мою одежду. Вдруг на глаза ей попался мешочек с толчеными костями. «Что это такое?»— подумала она, развязала щепотку и попробовала. Порошок на вкус показался ей обыкновенным толокном. Она дала'одну щепотку дочери. Дочь попросила еще. Жена дала. На другой день раны у дочери как будто немного затвердели и стали подсыхать. Жена дала ей еще немного порошка. Дочке стало еще лучше, раны начали заживать. Постепенно язвы исчезали одна за другой, и вскоре от них и следа не осталось. Прошло три месяца, и дочь совершенно выздоровела и очень пополнела. Жена с подозрением поглядывала на ее полноту и, наконец, решила осмотреть ее. Да, конечно, больше сомнений не могло быть — дочка забеременела. Все соседки удивились. Но вот пришло время, когда дочь должна была стать матерью. Все обошлось благополучно, у нее родился сын. Уже на второй день после рождения мальчик стал лепетать и спустя некоторое время заговорил. Рос он не по дням, а по часам, сам научился читать и писать, чем удивил всех соседей. А еще больше удивлялись люди тому, что мальчик говорил умные, красивые речи, никогда не смущался, за словом в карман не лез и знал такое, чего не знали, например, мулла и многие образованные люди. Своею сметливостью, остроумными и мудрыми ответами он приводил всех в изумление. Когда я с караваном вернулся домой, мальчику исполнилось уже девять лет. От друзей и знакомых, вышедших за город встречать караван, я услыхал, что у меня есть внук, очень умный мальчик, поражающий всех своими мудрыми изречениями. Я разозлился на жену за то, что она выдала, не посоветовавшись, дочь замуж, и в таком раздраженном состоянии шел домой. Но когда я свернул с большой дороги на свою улицу, мне навстречу выбежал мальчик и кинулся мне на шею с радостным криком: «Дорогой дедушка!» Удивительно, куда и злость моя девалась, я сразу размяк, сердце мое наполнилось любовью к мальчику. Я схватил внука, обнял и прижал его к груди. Так с ним вместе мы и вошли во двор. Он все время говорил, рассказал мне про все новости, про все изменения, происшедшие в доме. Я слушал его, разинув рот от удивления: так говорить мог только взрослый человек. А внук рассказал о том, как он, принимая участие в споре с известными мудрецами нашего города, своими умными ответами и вопросами поставил их в тупик. На пятый день после возвращения мы получили весть, что нас вызывает царо к себе во дворец. Все купцы, являясь на поклон к царю, должны были приносить подарки. Я тоже приготовил богатый подарок и собрался во дворец. Узнав, что я отправляюсь к царю, внук увязался за мной. «Дедушка, миленький, возьмите меня»,— попросил он. «Нет, внучек, тебе нельзя,— сказал я.— У царя соберутся знатные люди, вельможи, знающие деликатное обращение. Как же я могу взять тебя?» Но как я ни уговаривал внука, он не отступал и настоял на своем. Волей-неволей пришлось мне взять его с собой. Отдав свои подарки есаулам и бакаулам, мы все вошли в роскошный царский зал. Но вот из внутренних покоев вышел царь в сопровождении знатных вельмож и сел на трон. Мы отвесили ему земной поклон. Царь стал расспрашивать, как и куда мы ездили. Все купцы по очереди рассказывали о том, где они были и что видели, о порядках и народных обычаях в чужих странах. Один из купцов привез в стеклянном сосуде живую рыбу. Сосуд поставили посередине чертога, и все любовались, как плавает и плещется в воде чудесная рыба. Когда все насмотрелись досыта, царь приказал стоявшему у дверей юноше-телохранителю, чтобы он отнес рыбу во внутренние покои, на женскую половину. «Пусть женщины и девушки тоже посмотрят на диковинную рыбу!»—сказал царь. Телохранитель взял стеклянный сосуд и отнес его в гарем. Но через несколько минут он вернулся с рыбой назад. Царь удивился. «Ну что? Почему ты так быстро принес рыбу назад?» «Они сказали, что к женщинам не дозволен вход особам мужского пола. Оказывается, эта рыба не самка, а самец»,— ответил телохранитель. Услыхав слова «самец», «не дозволен», мой внук так и прыснул со смеху. Все оглянулись и посмотрели на мальчика. «Кто смеялся?»— в гневе воскликнул царь. «Вот этот мальчик!»— указав на внука, сказал один из купцов, сидевших рядом со мной. «Палач! — гневно крикнул царь. — Снять голову этому мальчишке!» В то же мгновение вошел палач. «О властелин мира! — воскликнул мой внук. — Вы сначала меня допросите, а казнить всегда успеете. Раз я засмеялся, значит, у меня есть на то причина». «Говори, какая у тебя причина!»—закричал раздраженный царь. «Я вам скажу только на ухо!» «Ну, иди сюда, говори!» Внук поднялся к трону и что-то тихо прошептал царю на ухо. Тот сейчас же приказал палачу уйти, а внук мой спустился вниз и сел на свое место рядом со мной. Между тем слуги расстелили дастарханы, принесли разные яства, сласти, вино. Никто из присутствовавших не смел отказаться от царского угощения. После угощения всех гостей одарили богатыми подарками. «А ваш внук сегодня останется у нас погостить»,— сказал царь, обращаясь ко мне. Я сложил руки на груди, почтительно поклонился, поблагодарил царя за высокую честь и вышел. Не знаю, как и когда добрался я до дому, но помню -только, что все чувства остались там, во дворце, и мысли о любимом внуке не выходили у меня из головы. Всю ночь до утра я не сомкнул глаз и утром пошел во дворец. Меня сейчас же провели к царю. Смотрю — мой внук сидит вместе с царем за утренним чаем. Царь предложил мне выпить пиалу чаю. В тот день царь осыпал моего внука своими милостями, пожаловал ему такие богатые подарки, которые и во сне мне не снились. Все мое богатство, добытое торговлей в течение многих лет жизни, по сравнению с царскими подарками было ничтожной каплей в море, мельчайшей частицей даров, посылаемых нам солнцем. Я не помнил себя от радости, поблагодарил царя и очень довольный вернулся домой вместе с внуком. Дома внук рассказал мне обо всем, что случилось в эту ночь: «Я шепнул царю на ухо: «Причину моего смеха я объясню вам сегодня ночью. Вы только попросите дедушку, пусть он разрешит мне остаться с вами». Оставшись один на один с царем, внук предложил ему сыграть партию в шахматы. Увлекшись шахматной игрой, они просидели до поздней ночи. Наконец в полночь внук стал с места и сказал: «Ну, государь, теперь вооружайтесь и мне дайте в руки какое-нибудь оружие!» Вооружившись, они пошли во внутренние покои дворца. Внук повел царя в комнату старшей дочери. Царь открыл дверь, смотрит — в комнате никого нет. Они вышли в переднюю. «Смотрите сюда! Откройте!» — сказал внук царю, указав на деревянную крышку водосливной ямы для умывания. Царь поднял крышку водостока. Вниз вела лестница. Они спустились по лестнице и очутились в передней, которую освещала свеча, стоявшая на полке. Рядом была дверь в комнату, а у порога стояла одна пара больших кожаных калош и две пары маленьких женских. Они открыли дверь и вошли в комнату. Посередине комнаты на постели спала царская дочь, а рядом с нею храпел мужчина с противной уродливой образиной. Увидев такую картину, царь остолбенел. «О властелин мира!—сказал внук.— Вы видите этого уродину? Разве ему дозволен вход к женщинам? Так почему же безобидной бессловесной рыбке не дозволен? Вот причина, почему я засмеялся». Разгневанный царь приказал казнить всех, кто находился в этом подвале. После этого он часто стал вызывать моего внука к себе во дворец. Надо сказать, я каждый день совершал все установленные молитвы. Однажды внук нарушил мою молитву. «Сынок, выйди пока, поиграй во дворе, а потом, когда я кончу молиться, мы с тобой пойдем в одно место»,— сказал я ему, прибегнув к обману, чтобы как-нибудь выпроводить его из комнаты. Он вышел, а я стал совершать молитву сначала. Я только прочел один стих из корана, как сн опять вбежал в комнату и помешал мне. Кое-как хитростью я вновь выпроводил его во двор. Но он еще раз вошел в комнату и так и не дал мне закончить молитву. «Будь он хоть в тысячу раз умнее, но все же ребенок так ребенком и останется,— подумал я.— Если позволить ему делать все, что он захочет, то он станет несносным. Нельзя оставлять безнаказанными эти детские шалости. Нет, надо ему пригрозить, припугнуть его, и он перестанет шалить. Иначе нельзя». Я шлепнул внука так, что он перевернулся два раза и вдруг превратился в тот самый сухой череп, который я нашел на кладбище. Вот какое горе обрушилось на мою голову. Я похоронил этот череп здесь на кладбище и теперь охраняю могилу. Я горько раскаялся в своем поступке и с тех пор день и ночь мучаюсь и каюсь: «Зачем, думаю, я его ударил?» Я плачу горькими слезами и говорю каждый раз: «Что я наделал? Пусть бы он хоть сто раз, хоть тысячу раз нарушил мою молитву! Не надо было бить его, был бы он жив! Но слезами ведь горю не поможешь». Так вот и мучаюсь, раскаиваюсь, плачу, но все бесполезно. Все имущество и деньги я отдал своему верному рабу, поручив ему вести хозяйство. Он опекает мою жену и дочь, во всем помогает им и заботится о них, а я дал обет до самой смерти оплакивать моего внука и охранять здесь его могилу.

Выслушав печальный рассказ старика, юноша распрощался с ним, вышел за город и, сев на волшебный коврик, полетел в кишлак Байт-курган. Подойдя к хлебной печке, он вызвал старика и рассказал ему всю историю жизни бывшего купца, а теперь кладбищенского сторожа. Когда юноша закончил свой рассказ, старик сказал:

— С давних пор живем мы в этой печке. Снаружи она кажется маленькой, но внутри в ней просторно, и места нам вполне хватает. Халат у нас один, потому что мы очень бедны. Каждый день мы выходим из печки, чтобы добыть себе кусок хлеба. Так прожили мы всю жизнь, бродили по свету в погоне за счастьем, но счастья не. видели. Теперь на старости лет мы вынуждены доживать последние дни нашей жизни в этой печке, носить один халат и каждый день выходить на поиски пищи.

Распрощавшись со стариками, юноша пошел в свой родной город Нурабад. Отец и мать встретили дорогого сына с распростертыми объятиями, обнимали его, целовали, плакали от радости. Отдохнув, сын рассказал про все свои приключения в чужедальних странах.

На другой день юноша раздобыл перо и чернила, запасся бумагой, уселся в комнате за маленький столик поудобнее и стал писать. Много дней писал он о своем путешествии по всем городам, описывая свои похождения со всеми подробностями. В результате получилась целая книга о жизни тех людей, у которых он побывал, начиная от бедняков, живших в хлебной печи, и кончая царем Санобаром, в ней были раскрыты все тайны этих людей, о которых раньше никто не знал.

Закончив описание своих похождений, юноша дал книгу отцу и попросил отнести ее царю.

Пришел старик во дворец и отвесил царю низкий поклон. Царь вопросительно посмотрел на своего визиря и спросил:

— Ну, что скажете, отец? В чем дело? На кого вы жалуетесь?

Старик вынул из-за пазухи книгу и подал ее царю.

- Что это такое, отец? — спросил тот.

— А это рассказ о старике и старухе, которые живут в хлебной печи. Сынок мой, ваш смиренный раб, прислал вам,— ответил старик.

Царь начал перелистывать книгу, прочел кое-где по одной строчке, а где и полстрочки и, наконец, сказал старику:

— Отец, ты сейчас иди домой и приходи через неделю. Я прочту ее всю и потом дам тебе ответ.

С этими словами царь отпустил старика, и он ушел домой.

Царь со своим визирем внимательно прочли всю книгу. После долгого раздумья визирь сказал:

— О властелин мира! Мне кажется, что этот юноша очень умный. Ведь не всякий способен на такие дела, а кто и пытался узнать эти тайны, описанные в книге, тот ничего не смог добиться. Многие люди напрасно старались и не могли достичь своей цели. Никому из них не удалось заставить говорить ни старика со старухой, ни кладбищенского сторожа, ни пекаря, ни шорника, а особенно трудно было узнать тайну царя Санобара. Кому удалось проникнуть к нему во дворец, все поплатились своей головой. Ни один из них живым не вернулся. А этот юноша все узнал. Вы не смотрите на то, что он бедняк. Конечно, есть и богатые люди, но какая польза от их богатства, если у них нет ума? Мой совет: выдайте царевну замуж за юношу.

Другие визири тоже поддержали старшего визиря. Тогда царь согласился выдать замуж свою дочь за юношу. Спустя неделю старика вызвали во дворец и объявили ему, что царь согласен выдать замуж свою дочь, велели сообщить сыну радостную весть, предупредили, чтобы быстрей готовился к свадьбе.

Когда все приготовления были закончены, царь приказал объявить народу, чтобы все шли на свадебный пир. Пировали сорок дней и сорок ночей, после чего царевну выдали замуж за сына бедняка. Таким образом все достигли своих целей и желаний.

Просмотров: 5122

• Назад
• Вперёд